Клинок Армагеддона

Она вышла на террасу, еле волоча ноги. Кинув прощальный взгляд в сторону двери дома, она подошла к выходным воротам. В бессилии она протиснулась сквозь маленькую щель приоткрытых ворот. Она остановилась, оказавшись за пределами усадьбы, и сделала глубокий вдох. Повернув на право, она сделала еще несколько шагов и остановилась. Ее всю трясло, и бессилие казалось невыносимым, но она должна была идти, идти вперед. Глубоко вздохнув, она прошла еще несколько метров.
Бессилие… Уже две недели как она ничего не ела, изредка пила воду. Казалось, что она хочет тишины и спокойствия. Она иногда подымала глаза на проходящих мимо ее постели людей. Ее карие глаза были наполнены великим опытом жизни и столь же великой мудростью. И в них можно было увидеть великую любовь и великую преданность, ту преданность, на которую способна каждая женщина, и ту любовь, которую даруют лишь Боги.
Пройдя еще несколько метров и остановившись под светом ночного фонаря, она кинула прощальный взгляд на дом; дом, в котором она прожила всю свою жизнь; дом, в котором у нее было и горе и радость; дом, в котором она отпраздновала свой первый день рождения; дом, в котором она шалила и игралась; дом, в котором ее любили и где любила она; дом, в котором она стала матерью.
Она вздохнула и повернула голову вдоль дороги. Где-то там, в конце улицы горели еще два фонаря. Улица тянулась примерно на полкилометра, но для нее это была дорога длиною в жизнь. Каждые три метра она останавливалась и каждые три метра ей давались все тяжелее и тяжелее. Останавливаясь, она вспоминала моменты из своей жизни. Зимние сугробы и беготня по ним, игра и баловство. Вспоминала летние дни, когда купалась в реке, когда ходила в лес. Осенний листопад и весенние ручьи.
Пройдя полпути, в ее глазах помутнело, голова закружилась, и она упала на землю. Не было сил позвать на помощь, и некого было звать. Она была одна. Она и ее Дорога. Кашлянув, она привстала. Через несколько секунд она продолжила путь. Шаг вперед, еще один… Каждый шаг отделял ее от ее дома…Каждый шаг отделял ее от жизни…
Подойдя к последнему фонарю на улице, она присела на землю, ей нужен был отдых и покой. Но она должна была идти дальше. Это только полпути. Она сидела пару минут, потом бросила последний взор на свою улицу и повернула чуть правее, где ей предстояло пройти еще столько же. Как и прежде, ее путь разделяли фонари. Один стоял точно по середине и освещал асфальтную дорогу и один в самом конце дороги, по которой она теперь шла. Именно тот последний фонарь и был ее целью. Там, возле последнего фонаря, располагался лес. Лес, в котором она часто играла и бегала в детстве. Лес, в который не редко выбиралась и взрослой.
Стремясь к первому фонарю, она придерживалась расположения бордюров. Зрение уже было плохим, слух и подавно перестал радовать. Находясь почти в полной пустоте звуков, она устремила взгляд в небо. Небо было сказочно звездное, но она лишь увидела пару самых ярких звезд. Снова вздохнув, она продолжила свой путь. Были времена, когда она сидела на крыльце, положив голову на колени своему самому верному и преданному другу, и рассматривала то звезды, то луну. Иногда они так сидели и слушали шум дождя. Правда она всегда боялась молнии и грома, и тогда она сильно прижималась к нему и через некоторое время, он брал ее на руки и нес в дом.
Она подошла к фонарю и остановилась. Ее тело все ломило, ноги вело, и конечности стали трястись. Она лишь фыркнула и опять потихоньку стала идти по направлению к последнему фонарю. Дорога спускалась вниз и ей все больше и до того малых сил приходилось тратить для удержания равновесия, нежели на сами шаги. Тьма, поглощающая и до того слабое зрение, давала представление дороги как туннеля, в конце которого горел свет. Все ее мысли были обращены именно к этому свету. Она уже не обращала внимания ни на боль, ни на отдышку, ни на озноб и головокружение. Только свет, только свет…
Силы покидали ее, и с каждым шагом этот мир все мерк и мерк для нее. Фонарь все хуже начинал светить, и тьма все больше окутывала ее. Холод стал сильнее забираться в ее тело, судороги стали проявляться все чаще и чаще. Каждый шаг, давался все труднее и труднее, ее сознание постепенно меркло и уже даже мысли лишь изредка проскальзывали в ее голове. Свет…
Подняв голову вверх, она увидела над собой свет. Свет того самого фонаря, к которому она так стремилась. Повернувшись налево, она прошла несколько метров. Ее встретил сторож, он вышел из своей будки и направился к ней. Он окинул ее взором и посмотрел в глаза. Она безмолвно моргнула, и сторож склонил перед ней голову. Сначала он выпрямился во весь рост, а потом нагнулся и стал рыть яму. Разрывая и метая двумя конечностями землю, он рычал, не столько от боли, сколько от мысли, что он не успеет. Она приблизилась, легла в полуметре от будущей ямы и прикрыла глаза.
Внезапно на нее снизошли силы, сознание вернулось, не было ни боли, ни холода. Тело стало полностью ей повиноваться. Она ощутила полное блаженство, и чувство полета не покидало ее. Открыв глаза, она увидела сторожа, который закончил свою работу и стоял возле нее. Она встала и спрыгнула в яму. В последний раз, взглянув обновленным зрением на небо, вздохнув полной грудью свежий лесной воздух, ощутила запахи, услышала тишину ночи, она легла на дно ямы.
Силы покинули ее и сознание окунулось во тьму. Последний вдох…Последний шум в ушах… Последний запах…
Сторож присел на землю возле могилы. Устремив взор в небо – он завыл… Через мгновение, вой послышался из соседних домов и стал разноситься по всему городу… Вой, продолжительностью в шестнадцать секунд, был повторен сторожем и подхвачен другими так же шестнадцать раз. По одному разу, за каждый год ее бесценной жизни…По одному разу, за каждый год ее бесценной жизни…

В память, о моем самом верном и преданном друге, с которым я прожил неразрывно шестнадцать лет бок о бок…
Моей собаке, по имени Джо, посвящается…

http://www.proza.ru/author.html?runemal